Российская трансграничная мобильность в Финляндии
Распад Советского Союза положил начало активной трансграничной мобильности между Россией и Финляндией. С открытием границы в 1991 году россияне буквально открыли заграницу. Хотя ещё в 1970–1980 годы финский «вино-водочный» туризм имел место в России, а россияне совершали единичные поездки в Финляндию, с 1991 года пересечение границы стало общедоступно. Тем самым российские поездки в Финляндию выросли с 1,3 миллиона в 1995 году до более пяти миллионов в 2013 году [3; 10]. Количество пассажирских пропускных пунктов увеличилось с шести в 1997 году до девяти сегодня.
Рост трансграничной мобильности между Россией и Финляндией привел к инициативе безвизового режима в 1999 году [1], которая к 2012 году достигла переговоров на высшем уровне. Согласно наиболее оптимистичным сценариям, введение безвизового режима прогнозировалось на конец 2013 года [18]. В 2014 году переговоры были заморожены в связи с конфликтом в Восточной Украине и введением санкций.
С середины 1990-х годов россияне стали наиболее многочисленной группой иностранных туристов в Финляндии, а также лидером по денежным расходам в Финляндии [39]. Российские туристы привели к развитию инфраструктуры в приграничных районах, направленной на удовлетворение их потребностей. Россиян привлекает чистая природа, развитые туристические сервисы и трансграничный шоппинг.
Дачный туризм стал популярным направлением российского туризма с начала 2000-х годов. Россияне быстро обогнали других иностранцев по количеству сделок с недвижимостью. По данным земельной службы Финляндии общее количество купленных дач и дачных участков составляет 4424 объекта с 2000 по 2015 год, что примерно в два раза больше, чем количество дач во владении других иностранцев в Финляндии (2441 объект недвижимости). В процентном соотношении доля российской дачной недвижимости составила 64,4% за указанный период [15].
Стоит отметить, что с момента независимости Финляндии (1917 год) право на владение недвижимостью было национализировано (под объектом недвижимости в Финляндии понимается земельный участок без или с находящимися на нем постройками, таким образом отдельно стоящее здание или квартира не являются объектом недвижимости) [15]. Процесс европейской интеграции и вступление Финляндии в Европейскую экономическую зону (1993) и в Европейский союз (1995) открыл рынок недвижимости гражданам союзных стран. По истечении пятилетнего периода дерогации от европейского законодательства, с 2000 года все иностранные граждане получили право приобретать недвижимость в Финляндии на равных правах. Законодательные изменения породили всплеск интереса в дачной недвижимости со стороны россиян. Данная статья нацелена на понимание интереса российских владельцев недвижимости и рассматривает мотивы приобретения дач в контексте общественного дискурса. Эмпирическим материалом выступают результаты докторского и постдокторского исследования автора о трансграничной мобильности россиян в Финляндии [15–17; 27; 28].
Исследования в области трансграничного дачного туризма
Растущая туристическая и рекреационная мобильность, движимая персональными предпочтениями в смене образа жизни, свободой выбора и самореализации, стала объектом академических исследований в последние десятилетия [14; 33]. Как разновидность рекреационной мобильности внутренний и международный дачный туризм стал предметом многочисленных публикаций с 1980 годов [13; 14; 33].
Трансграничный дачный туризм распространен по всему миру, но географически доминируют европейские примеры данного феномена (Европа и Северная Америка). Они включают помимо прочих британские, немецкие, бельгийские, люксембургские, испанские, швейцарские и итальянские дачевладения во Франции [5–7; 9; 11; 20; 35], датские в Бельгии [37], немецкие в Швеции [29–31], Венгрии [8] и Нидерландах [37]; норвежские в Швеции [34] и Финляндии [16], австрийские и итальянские в Словении [26], австрийские и швейцарские в Италии [40], американские в Мексике и Канаде [38], гонконгские в материковом Китае [22] и сингапурские в Малайзии [35]. Указанные исследования посвящены мотивам трансграничных покупок, взаимоотношениям с местными жителями и другими дачниками, интеграции в местное сообщество [5; 7; 30; 31; 34; 40], а также пространственному распределению дачных объектов [6; 20; 29]. Иностранная рекреационная недвижимость также рассматривалась с позиций колебаний на рынке недвижимости и доступности жилья [6; 22], пространственного планирования и землепользования [37], а также общих оценок экономического вклада в местное сообщество [11; 40]. Некоторые исследования рассматривают негативные стороны иностранного дачного туризма, такие как рост цен не недвижимость, рост социальной дифференциации, социальная дистанция и языковой барьер, конфликт в отношении развития дачной местности и даже вытеснение местного населения [5; 29; 30; 40]. Основными причинами роста трансграничного дачного туризма является растущая доступность зарубежной недвижимости, благодаря снижению запретов на иностранное владение, а также транспортной доступности [32; 35].
Исследования в области российского дачного туризма за рубежом сводятся к нескольким работам. Большинство исследований посвящено Финляндии, которые осуществлялись в рамках проекта по трансграничному туризму в Университете Восточной Финляндии с участием автора данной статьи [15]. Публикации по теме посвящены общественному дискурсу вокруг феномена [36], восприятию российского дачного туризма на местном уровне [21], структурам управления и регулирования зарубежного дачевладения в Финляндии [4], и обсуждениям вокруг российского дачного туризма в парламенте Финляндии [12]. Российская рекреационная недвижимость стала также предметом ряда бакалаврских и магистерских работ (более подробный обзор представлен у О. Ханнонен [15]).
Публикации К. Питкянен [36], а также А. Хонканена, К. Питкянен и М. Холла [21] заслуживают более детального обзора, поскольку они контекстуализируют российский дачный туризм и углубляют понимание этого феномена. К. Питкянен [36] определяет три основные направления медиа дискурса в Финляндии вокруг зарубежного владения недвижимостью. Во-первых, иностранные владельцы дач осуждаются в подрыве традиционных устоев жизни, вытесняя местных жителей и приводя к джентрификации. Во-вторых, иностранные владельцы наносят вред национальному пейзажу, подрывая доступ к правам на собственность финского населения. В третьих, иностранное владение недвижимостью угрожает национальной идентичности и приводит к росту страхов в отношении иностранного влияния. По отношению к российскому владению недвижимостью третье направление обозначалось как «российское вторжение» [36, с. 52]. Ещё одним опасением выступает формирование этнических замкнутых дачных поселений.
Медиа дискурс демонстрирует непростое отношение финнов к российскому дачному туризму. Тем не менее, СМИ не всегда отражают отношение местного населения. Исследование А. Хонканена, К. Питкянен и М. Холла [21] было направлено на выявление реальных оценок российского дачного туризма на местном уровне. По итогам опроса в регионе Восточная Финляндия выяснилось, что местные жители и финские дачники в основном согласны с представленными оценками в СМИ, в особенности с негативными оценками покупки недвижимости россиянами. Положительные оценки феномена не были поддержаны всеми респондентами. Исследование выявило три группы мнений. Первую группу составили те, кто считает, что россияне повышают цены на недвижимость, и что финны намеренно продают россиянам по этой причине. Вторая группа видит россиян как источник разных возможностей для региона, в то же время третья группа рассматривает россиян как источник проблем.
Стоит отметить, что российский спрос на недвижимость в Финляндии активно обсуждался в парламенте. С начала 2000 годов члены парламента подали более тридцати письменных опросов по вопросу иностранного владения недвижимостью. Кроме того, попытки провести законопроект, ограничивающий приобретение недвижимости негражданам Евросоюза и Европейской экономической зоны, предпринимались три раза в 2009, 2011 и 2013 годах, а в 2015 году была подана гражданская инициатива. В феврале 2019 года парламент одобрил законопроект, касающийся национальной безопасности в отношении сделок с недвижимостью. Данное законодательное изменение введено для возможности контроля над недвижимостью, находящейся в непосредственной близости к объектам национального значения. В практическом плане данная мера предполагает проверку собственности на нахождение к стратегическим объектам перед актом купли-продажи [19]. Изменения вступят в силу с начала 2020 года.
Теоретические подходы к изучению мотивов дачного туризма
Мотивы дачного туризма разделяют на две группы: мотивы приобретения дачи и факторы выбора местоположения [14; 27]. Выбор дачной местности представляет наибольший интерес в трансграничном контексте. Мотивы приобретения дачи немногочисленны и стандартны, они не меняются со временем [13]. Основными мотивами для приобретения дачи выступают инверсия, отдых, природа, активность, статус и личные мотивы [13; 23].
Инверсия считается основным мотивом дачного туризма. Под инверсией подразумевается смена обстановки, контраст обыденной жизни, благодаря пребыванию в сельской местности [29]. Смена образа жизни также символизирует «побег» из городской суеты – «отпуск» от современности [24, c. 124]. Смена обстановки также подразумевает отдых. Дача – это место отдыха, а не труда. Считается, что дача создает благоприятные условия для отдыха, так как знакомое место не требует адаптации [29].
Дача – это также объект разного рода активности в сельской местности. Дача требует поддерживающих работ и мелкого ремонта, что создает приятный контраст городской жизни [29]. Кроме того, дача – это больше, чем летний коттедж. Она может символизировать поиск идентичности, семейные узы, важные планы [13; 23]. Классическим примером личных мотивов являются британские дачники во Франции, которые ищут потерянную природу сельской местности, недоступную в Британии [20]. В некоторых случаях летний коттедж может быть признаком социального статуса, особенно, если дача расположена в живописной местности или за границей [13; 23]. Однако в большинстве случаев дача символизирует простой и традиционный образ жизни [30]. Степень выраженности мотивов варьируется у разных групп дачников, поэтому приобретение дачи представляет собой комплексное взаимодействие разных мотивов.
В то время как мотивы приобретения дачи помогают объяснить решение о покупке, они не раскрывают причин выбора расположения дачи. Выбор дачной местности зависит от пространственно-временных факторов, привлекательности местности, а также от стоимости [13; 23; 25]. С ростом расстояния снижается спрос, поскольку дачники ориентированы на местность, требующую минимального вложения времени и средств [32]. Расстояние между постоянным местом проживания и дачей определяет регулярность и продолжительность поездок. Выделяют три основные дачные зоны: однодневная зона (day-trip zone), зона выходного дня (weekend zone) и отпускная зона (vacation zone) [13; 25]. В данной статье используется кумулятивная модель дачной удаленности П. Кауппила [25], разработанная им на анализе разных моделей удаленности в Финляндии. Однодневная зона составляет 80–100 километров или примерно 60–75 минут пути. Зона выходного дня начинается от 100 километров с границей от 250 до 400 километров, что занимает от двух до пяти часов пути. Отпускная зона пересекается с зоной выходного дня в промежутке между 250 и 400 километрами. Подобная классификация с несколько иными параметрами расстояния характерна и для российских внутренних дач [2].
Критическим расстоянием для дачи в Финляндии считается 200 километров, после которого пользование дачей значительно снижается с полной потерей интереса при расстоянии, превышающем границы зоны выходного дня [25]. Тем самым, зона выходного дня характеризуется более частыми и короткими поездками, в то время как отпускная зона более редкими и продолжительными выездами. Транспортное сообщение может значительно сокращать время в пути. Однако данная опция доступна для более обеспеченных слоев населения, которые более мобильны. Таким образом, удаленное расположение дач считается скорее исключением в международном контексте. [13; 25].
Помимо расстояния, имидж дачного направления также играет роль в выборе месторасположения [29; 32]. Привлекательность местности или положительный образ предопределяют частоту посещений и тяготение к дачному месту [29].
Вместе с привлекательностью местности, окружающая среда – еще один важный фактор. Сельская жизнь и чистая природа – частые причины миграции из города [29]. Кроме того, сельские регионы привлекательны более низкими ценами на недвижимость. Среди других факторов, влияющих на выбор месторасположения, стоит отметить наличие свободных земельных участков и риелторских предложений [13; 32]. Роль риелторов особенно значима в трансграничных и иностранных покупках дачной недвижимости, поскольку они направляют потенциальных дачников в регионы с готовыми предложениями. Наличие и доступность недвижимости – важный фактор в иностранном владении, поскольку не всегда иностранцы обладают правом владения (например, как ранее в Финляндии).
Приобретение рекреационной недвижимости за рубежом часто связывают с повышенным риском и неопределенностью, обусловленных иностранной культурой, языком и законодательством. Государственная граница и визовый режим также создают дополнительные процедуры на пути к зарубежной даче.
Временно́й фактор и расстояние предопределяют расположение дач в приграничных районах соседских государств, поэтому трансграничное расположение дачи может вполне находится в рамках зоны выходного дня и зоны отпуска. Однако возможность приобретения рекреационной недвижимости в живописной местности может быть более весомым фактором, чем её заграничное расположение [29].
Ещё одним важным фактором при объяснении причин трансграничного дачного владения является понимание культурных предпосылок владельцев. В одних случаях нет возможности приобрести недвижимости на внутреннем рынке. В других – нет доступных участков с желаемым расположением, например, на берегу озера или в горах. Также разница в стоимости недвижимости может повернуть взгляд потенциальных дачников в сторону соседней страны [32].
Мотивы российского трансграничного дачного туризма
Решение о покупке дачи и покупки в определенной местности сложно разделить. Одни принимают решение о покупке и лишь после выбора месторасположение, другие хотят дачу только в определенном районе [29]. Согласно исследованию мотивов приобретения недвижимости россиян, некоторые мотивы приобретения дачи смогли себя реализовать исключительно в Финляндии. Такие образом спрос и месторасположение неразрывно связаны между собой в мотивации россиян [27].
Инверсия и поиск контраста – основной мотив приобретения рекреационной недвижимости. Являясь сельской страной по типу расселения Финляндия предоставляет желаемый контраст жителям российских мегаполисов и городов. Например, население Санкт-Петербурга равно населению всей Финляндии. Поэтому ритм жизни в России и Финляндии существенно отличается. Финские дачи не образуют поселений, поэтому отсутствие соседей располагает к тишине и спокойствию. Наличие же соседей не доставляет дополнительных неудобств, так как финны уважительно относятся к частной собственности и личной жизни. Инверсия как мотив для приобретения дачи достаточно сильно связан с дачевладением в Финляндии. Дачная жизнь в Финляндии является синонимом спокойствия и тишины, что создает приятный контраст российской городской, а также российской дачной жизни.
Отдых как мотив приобретения дачи воспринимается россиянами с позиции тишины и комфорта. Тишина подразумевает спокойную обстановку и отсутствие внешних раздражителей на финской даче. Комфорт предполагает хорошее техническое оснащение дачи, снижая домашние заботы, что высвобождает время для отдыха. Тем самым, отдых как мотив приобретения дачи в интерпретации россиян отличается от стандартного определения, подразумевающее посещение знакомого места. Условия для отдыха имеют иную интерпретацию, включая окружающую обстановку и техническое оснащение дачи [27].
Природа как мотив связана с загородным расположением дачи. Побег из города на природу не всегда подразумевает простоту жизни в классическом понимании природы как мотива. Многие российские дачники в Финляндии владеют хорошо оснащенными дачами. Природа как мотив в интерпретации россиян предполагает дикие, нетронутые места, а также схожие климатические условия. Схожесть ландшафта – еще один компонент мотива. Финляндский лесной пейзаж близок жителям центрального и северо-западного регионов России. Красота финских озер привлекает как местных, так и зарубежных дачников в Финляндии. Таким образом, природа как мотив приобретает более широкую интерпретацию среди российских дачников. Погружение в природу не подразумевает отказа от удобств современной жизни, а предполагает красоту окружающей среды, нетронутые места и сходство ландшафта и климата [27].
Расположение дачи в сельской местности располагает к разного рода активности. Расположение у озера подходит для рыбалки круглый год, для купания и прогулок на лодке. Лес богат грибами и ягодами и приятен для прогулок. Кроме того, финский спортивный образ жизни и развитая инфраструктура влияют на активность российских дачников. Разумеется, разные дачники проводят время на даче по-разному, кто-то в более активной, кто-то в пассивной форме. Основная же активность на даче связана с окружающей природой [27].
Культурные и личные мотивы играют особую роль в контексте российского дачевладения. Дачный туризм является традиционной формой отдыха, охватывающей примерно половину городского населения России [2]. Личные мотивы отличаются от внутреннего дачного туризма: дача в Финляндии не символизирует тесных семейных связей и детских воспоминаний. Личные мотивы россиян близки к примеру британцев во Франции, россияне пытаются найти недоступную в России возможность расположения дачи в лесу на берегу озера. Прибрежное расположение построек законодательно ограничено в России (Водный кодекс Российской Федерации 2006), в то время в Финляндии прибрежная полоса может находится в частной собственности. Таким образом, культурные предпосылки дачного отдыха, переплетающиеся с личными мотивами прибрежного расположения, смогли реализоваться по другую сторону границы.
Оснащение российских дач в Финляндии, их размер, расположение и структура владения сильно варьируются. Все они отвечают индивидуальным потребностям владельцев в дачном отдыхе. Роскошные виллы не всегда являются предметом статуса владельца. Лесное расположение дач в Финляндии не располагает к его демонстрации. В целом, статус не является выраженным мотивом для покупки дачи в Финляндии [27].
Решение о покупке дачи в Финляндии основано на поиске более качественного отдыха. Это в первую очередь связано с безопасностью как в физическом, так и в экономическом плане. Безопасность подразумевает спокойных отдых на финской даче без каких-либо опасений за личную безопасность и безопасность имущества также на момент отсутствия владельцев. Безопасность и надежность вложений – важный компонент имиджа Финляндии: «недвижимость – это недвижимо» (смотри полное описание у Липкиной [27]). Приятные впечатления и положительный опыт в Финляндии также повлияли на формирование образа страны. Со временем положительный образ Финляндии только усилился. Еще одной привлекательной чертой Финляндии является ухоженность и чистота.
Согласно расстоянию между российским домом и дачей в Финляндии дачи россиян располагаются в пределах верхней границы зоны выходного дня и в зоне отпуска. При этом между расстоянием и частотой поездок нет четкой закономерности. В то время как общее расстояние не значительно влияет на частоту посещения, расстояние от границы до дачи не должно превышать 150 километров (придел зоны выходного дня). Конкретное расположение дачи в указанной зоне удаленности на финской стороне является результатом риелторских предложений.
Процесс пересечения границы и оформление соответствующих документов на пути к финской даче не выступает препятствием, скорее, наоборот, по сравнению с другими европейскими странами Финляндия считается легкодоступной в транспортном отношении страной. Цены на дачи в Финляндии варьируются по отношению к курсу рубля. Те, кто приобрел дачи до 2014 года утверждают, что приобрели их на более выгодных условиях, чем в России [27]. Тем самым, россиянам не нужно было переплачивать за более качественный отдых в Финляндии.
Суммируя мотивы российского дачного туризма, стоит отметить несколько отличительных компонентов. Согласно результатам, инверсию сложно осуществить в тесно застроенных дачных поселениях близ больших городов в России. Подобно мотивам немецких дачников в Швеции [29], низкая плотность заселения в Финляндии создает желаемый контраст для россиян. Спокойствие и широкое персональное пространство в Финляндии создают благоприятные условия для инверсии и для отдыха. Тем не менее, россияне не ищут скромного и простого образа жизни, имея в большинстве своем хорошо оснащенные летние коттеджи. Тем самым мотив природы, «back to nature» (возвращение к истокам – перевод О. Ханнонен) [13, с. 12], имеет совершенно иную интерпретацию в мотивациях россиян. Россиян привлекает как естественная, так и застроенная окружающая среда. Подобно мотивам британцев во Франции [20], россияне ищут недоступную в своей стране природу сельской местности. В отличие от российского законодательства, в Финляндии дача может располагаться на берегу водоема, имея прибрежную линию в собственности. Активность и статус как мотивы играют второстепенную или незначительную роль в мотивациях россиян.
Активная трансграничная мобильность россиян трансформировалась в постоянную связь со страной посредством дачевладения. Подобная тенденция говорит о высокой привлекательности местности и положительном образе дачного региона [29]. Транспортная доступность Финляндии удобна для частных передвижений без привязки к общественному транспорту. Привлекательность Финляндии как дачного направления также обусловлена сложившимся положительным образом страны. Физическая и экономическая безопасность – одна из основных причин приобретения дачи в Финляндии, поскольку схожих условий отдыха сложно достичь в России. Таким образом, Финляндия как дачное направление имеет ряд преимуществ, которые привлекают российских дачников.
Российский дачный туризм в контексте общественного дискурса Финляндии
Трансграничная мобильность и дачный туризм подвержены социально-политическим и экономическим факторам. Это видно на примере переговоров о безвизовом режиме между Финляндией и Россией. Политическая и экономическая стабильность, общественный порядок и разница между этими показателями в соседствующих странах являются основными факторами в возникновении трансграничной мобильности. В частности, мотивы дачного туризма россиян показывают, что россияне ищут безопасную гавань заграницей в совокупности с другими личными мотива ми.
Общественный дискурс в Финляндии демонстрирует достаточно противоречивые оценки и отношения финнов и россиян друг к другу. Мотивации россиян, а также исследования территориального распределения российских дач показывают [17], что россияне не стремятся покупать недвижимость вблизи соотечественников. Случаи близкого расположения российских дач, конечно, встречаются, но это скорее результат риелторских предложений, чем намеренного стремления к соседству. В то же время как со стороны финнов имеются опасения формирования замкнутых российских дачных поселений.
В заключение стоит отметить, что общественное мнение о российском дачном туризме в Финляндии достаточно оторвано от реальных мотиваций россиян. Негативное восприятие российского дачного туризма со стороны финнов противоположно положительному впечатлению россиян о Финляндии и финнах. Таким образом, несмотря на интенсивную трансграничную мобильность и полупостоянное присутствие россиян в сельской местности Финляндии и совместное использование рекреационного дачного пространства, финны и россияне мало знают друг друга.
Список литературы
1. Бурганова И. Н. Отмена визового режима между Россией и ЕС: утопия или реальность? // Грамота. 2011. № 3. Ч. 2. С. 37-40. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.gramota.net/materials/3/2011/3-2/9.html (дата обращения: 10.05.2016).
2. Нефедова Т. Горожане и дачи // Отечественные записки. 2012. № 3 (48). [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.strana-oz.ru/2012/3/gorozhane-i-dachi (дата обращения: 07.05.2014).
3. Федеральная служба статистики. Число выездных туристских поездок. 2018 [Электрон-ный ресурс]. Режим доступа: http://www.gks.ru/ (дата обращения: 10.02.2019).
4. Åkerlund U., Lipkina O., Hall C. M. Second home governance in the EU: In and out of Fin-land and Malta // Journal of Policy Research in Tourism, Leisure and Events. 2015. Vol.7 (1). P. 77–97.
5. Buller H., Hoggart K. The social integration of British home owners into French rural commu-ni¬ties // Journal of Rural Studies. 1994. Vol.10 (2). P. 197-210.
6. Calzada C., Le Blanc F. Attractivité résidentielle: les résidences secondaires allemandes en Lorraine. INSEE Larraine. 2006. Vol. 49. Аvailable at: http://www.insee.fr/fr/themes/document.asp?reg_id=17&ref_id=9921 (accessed 17.07.2015).
7. Chaplin D. Consuming work/productive lei¬sure: the consumption patterns of second home en-vironments // Leisure Studies. 1999. Vol. 18 (1). P. 41–55.
8. Csordás L. Second homes in Hungary. In: A. Duró (ed.) Spatial research in support of the Eu-ropean integration. Pécs: Centre for Regional Studies. 1999. P. 145–160.
9. Fareniaux B., Verlhac E. Le dysfonctionnement des marchés du logement en zone touristique. Rapport No 004983-01. Ministère de l’écologie, du développement et de l’aménagement durables. 2008. Аvailable at: http://www.ladocumentationfrancaise.fr/rapports-publics/084000193/ (accessed 21.03.2015).
10. Finnish Border Guard. 2017. Аvailable at: http://www.raja.fi/en (accessed 17.05.2018).
11. Goujard A. Résidences Secondaires des Etrangers et Territoire Français: Localisation et Re-tombées Economique Locales, la Valorisation d’un Capital Symbolique. Rapport de recherche. Insti-tut d’Urbanisme de Paris. Université de Paris – Val-de-Marne. 2002. Аvailable at: http://bel.uqtr.ca/635/ (accessed 19.03.2014).
12. Haapasalo T. Arvoisa Herra Puhemies! Ulkomaalaisten kiinteistöomistuksiin liittyvät kirjalliset kysymykset vuosina 2000–2012 // Lähde. Historiatieteellinen Aikakausikirja. 2013. P. 135–158.
13. Hall C.M., Page S.J. The geography of tourism and recreation: environment, place, and space. 3rd Edition. 2016. London: Routledge. 458 p.
14. Hall C.M., Müller D.K. Introduction: Second homes, curse or blessing? Revisited. In: C.M. Hall, D.K. Müller (eds.) Tourism, Mobility and Second Homes: Between Elite Landscape and Common Ground. Clevedon: Channel View. 2004. P. 3–14.
15. Hannonen O. Peace and quiet beyond the border: the trans-border mobility of Russian sec-ond home owners in Finland. Publications of the University of Eastern Finland, Dissertations in Social Sciences and Business Studies, Vol. 118. Tampere: Juvenes Print. 2016. Аvailable at: http://bit.ly/dissertation-oh.
16. Hannonen O., Tuulentie S., Pitkänen K. Borders and second home tourism: Norwegian and Russian second home owners in Finnish border areas // Journal of Borderlands Studies. 2015. Vol. 30 (1). P. 53–67.
17. Hannonen O., Lehtonen O., Toivakka M. Confronting the social debate: a study of the distri-bution of Russian recreational properties in Eastern Finland // Norsk Geografisk Tiddskrift – Nor-wegian Journal of Geography. 2016. Vol. l0 (2). P. 95-111.
18. Hantula H. Venäjän EU-lähettiläs: viisumivapaus mahdollinen tänä vuonna // Yle Uutiset 14.07.2013. Аvailable at: http://yle.fi/uutiset/venajan_eu-lahettilas_viisumivapaus_mahdollinen_tana_vuonna/6732365 (accessed 11.02.2014).
19. HE 253/2018 vp. Hallituksen esitys eduskunnalle kansallisen turvallisuuden huomioon ottamista alueiden käytössä ja kiinteistönomistuksissa koskevaksi lainsäädännöksi. Аvailable at: https://www.finlex.fi/fi/esitykset/he/2018/20180253 (accessed 29.05.2019).
20. Hoggart K., Buller H. Geographical differences in British property acquisitions in rural France // The Geographical Journal. 1995. Vol.161 (1). P. 69-78.
21. Honkanen A., Pitkänen K., Hall C.M. A Local Perspective on Cross-Border Tourism. Russian Second Home Ownership in Eastern Finland // International Journal of Tourism Research. 2015. Vol. 18 (2). Р. 149–158.
22. Hui E.C.M., Yu K.H. Second homes in the Chinese Mainland under “one country, two sys-tems”: A cross-border perspective // Habitat International. 2009. Vol. 33. P. 106–113.
23. Jaakson R. Second-home domestic tourism // Annals of Tourism Research. 1986. Vol. 13. P. 367–391.
24. Kaltenborn B. P. The alternate home – motives for recreation home use // Norsk Geografisk Tidsskrift – Norwegian Journal of Geography. 1998. Vol. P. 121–134.
25. Kauppila P. Resorts, second home owners and distance: A case study in northern Finland // Fennia. 2010. Vol. 188. P. 163–178.
26. Lampič B., Mrak I. Globalization and foreign amenity migrants: The case of foreign home owners in the Pomurska region of Slovenia // European Countryside. 2012. Vol. 4 (1). P. 45–56.
27. Lipkina O. Motives for Russian second home ownership in Finland // Scandinavian Journal of Hospitality and Tourism. 2013. Vol. 13 (4). P. 299–316.
28. Lipkina O., Hall M. C. Russian second home owners in Eastern Finland: involvement in the local community. In M. Janoschka and H. Haas (eds). Contested Spatialities, Lifestyle Migration and Residential Tourism. Oxon: Routledge. 2013. P. 158–173.
29. Müller D.K. German second home owners in the Swedish countryside: On the internationali-zation of the leisure Space. Umeå & Östersund: Umeå University. 1999. Аvailable at: https: //www.diva-portal.org/smash/get/diva2:688723/FULLTEXT01.pdf (accessed 18.11.2019).
30. Müller D.K. Reinventing the countryside: German second-home owners in Southern Sweden // Current Issues in Tourism. 2002. Vol.5 (5). P. 426–446.
31. Müller D.K. German Second Homeowners in Sweden. Some remarks on the Tourism – Mi-gration – Nexus // Revue européenne des migrations internationals. 2002. Vol.18 (1). P. 1–18.
32. Müller D. K. The attractiveness of second home areas in Sweden: A quantitative analysis // Current Issues in Tourism. 2006. Vol. 9. P. 335–350.
33. Müller D.K. Second homes in rural areas: Reflections on a troubled history. // Norsk Geo-grafisk Tidsskrift – Norwegian Journal of Geography. 2011. Vol. 65 (3). P. 137–143.
34. Müller D.K. The internationalization of rural municipalities: Norwegian second home owners in Northern Bohuslän, Sweden // Tourism Planning & Development. 2011. Vol. 8 (4). P. 433–445.
35. Paris C. Affluence, Mobility and Second Home Ownership. Abingdon: Routledge. 2011. 208 pp.
36. Pitkänen K. Contested Cottage Landscapes: Host Perspective to the Increase of Foreign Sec-ond Home Ownership in Finland 1990–2008 // Fennia. 2011. Vol. 189. P. 43–59.
37. Priemus H. Importing and Exporting Spatial Needs: A Dutch Approach // European Planning Studies. 2005. Vol. 13 (3). P. 371–386.
38. Timothy D.J. Recreational second homes in the United States: Development issues and con-tem¬porary patterns. In: C.M. Hall, D.K. Müller (eds). Tourism, Mobility and Second Homes. Be-tween Elite Landscape and Common Ground. Clevedon: Channel View Publications. 2004. P. 133–148.
39. Visit Finland visitor survey. 2017. Аvailable at: http://www.visitfinland.com (accessed 08.03.2018).
40. Volo S. Community of Conflict? A Qualitative Study on Host-Guest Relationship in Second Home Tourism // Tourism Analysis. 2011. Vol. 16. P. 443–460.
References
1. Burganova I. N. Otmena vizovogo rezhima mezhdu Rossiej i ES: utopija ili real'nost'? // Gramota. 2011. № 3. Ch. 2. S. 37-40. Аvailable at: http://www.gramota.net/materials/3/2011/3-2/9.html (дата обращения: 10.05.2016). (In Russ.).
2. Nefedova T. Gorozhane i dachi // Otechestvennye zapiski. 2012. № 3 (48). Аvailable at: http://www.strana-oz.ru/2012/3/gorozhane-i-dachi (дата обращения: 07.05.2014). (In Russ.).
3. Federal'naja sluzhba statistiki. Chislo vyezdnyh turistskih poezdok. 2018. Аvailable at: http://www.gks.ru/ (дата обращения: 10.02.2019). (In Russ.).
4. Åkerlund U., Lipkina O., Hall C. M. Second home governance in the EU: In and out of Fin-land and Malta // Journal of Policy Research in Tourism, Leisure and Events. 2015. Vol.7 (1). P. 77–97.
5. Buller H., Hoggart K. The social integration of British home owners into French rural commu-ni¬ties // Journal of Rural Studies. 1994. Vol.10 (2). P. 197-210.
6. Calzada C., Le Blanc F. Attractivité résidentielle: les résidences secondaires allemandes en Lorraine. INSEE Larraine. 2006. Vol. 49. Аvailable at: http://www.insee.fr/fr/themes/document.asp?reg_id=17&ref_id=9921 (accessed 17.07.2015).
7. Chaplin D. Consuming work/productive lei¬sure: the consumption patterns of second home en-vironments // Leisure Studies. 1999. Vol. 18 (1). P. 41–55.
8. Csordás L. Second homes in Hungary. In: A. Duró (ed.) Spatial research in support of the Eu-ropean integration. Pécs: Centre for Regional Studies. 1999. P. 145–160.
9. Fareniaux B., Verlhac E. Le dysfonctionnement des marchés du logement en zone touristique. Rapport No 004983-01. Ministère de l’écologie, du développement et de l’aménagement durables. 2008. Аvailable at: http://www.ladocumentationfrancaise.fr/rapports-publics/084000193/ (accessed 21.03.2015).
10. Finnish Border Guard. 2017. Аvailable at: http://www.raja.fi/en (accessed 17.05.2018).
11. Goujard A. Résidences Secondaires des Etrangers et Territoire Français: Localisation et Re-tombées Economique Locales, la Valorisation d’un Capital Symbolique. Rapport de recherche. Insti-tut d’Urbanisme de Paris. Université de Paris – Val-de-Marne. 2002. Аvailable at: http://bel.uqtr.ca/635/ (accessed 19.03.2014).
12. Haapasalo T. Arvoisa Herra Puhemies! Ulkomaalaisten kiinteistöomistuksiin liittyvät kirjalliset kysymykset vuosina 2000–2012 // Lähde. Historiatieteellinen Aikakausikirja. 2013. P. 135–158.
13. Hall C.M., Page S.J. The geography of tourism and recreation: environment, place, and space. 3rd Edition. 2016. London: Routledge. 458 p.
14. Hall C.M., Müller D.K. Introduction: Second homes, curse or blessing? Revisited. In: C.M. Hall, D.K. Müller (eds.) Tourism, Mobility and Second Homes: Between Elite Landscape and Common Ground. Clevedon: Channel View. 2004. P. 3–14.
15. Hannonen O. Peace and quiet beyond the border: the trans-border mobility of Russian sec-ond home owners in Finland. Publications of the University of Eastern Finland, Dissertations in Social Sciences and Business Studies, Vol. 118. Tampere: Juvenes Print. 2016. Аvailable at: http://bit.ly/dissertation-oh.
16. Hannonen O., Tuulentie S., Pitkänen K. Borders and second home tourism: Norwegian and Russian second home owners in Finnish border areas // Journal of Borderlands Studies. 2015. Vol. 30 (1). P. 53–67.
17. Hannonen O., Lehtonen O., Toivakka M. Confronting the social debate: a study of the distri-bution of Russian recreational properties in Eastern Finland // Norsk Geografisk Tiddskrift – Nor-wegian Journal of Geography. 2016. Vol. l0 (2). P. 95-111.
18. Hantula H. Venäjän EU-lähettiläs: viisumivapaus mahdollinen tänä vuonna // Yle Uutiset 14.07.2013. Аvailable at: http://yle.fi/uutiset/venajan_eu-lahettilas_viisumivapaus_mahdollinen_tana_vuonna/6732365 (accessed 11.02.2014).
19. HE 253/2018 vp. Hallituksen esitys eduskunnalle kansallisen turvallisuuden huomioon ottamista alueiden käytössä ja kiinteistönomistuksissa koskevaksi lainsäädännöksi. Аvailable at: https://www.finlex.fi/fi/esitykset/he/2018/20180253 (accessed 29.05.2019).
20. Hoggart K., Buller H. Geographical differences in British property acquisitions in rural France // The Geographical Journal. 1995. Vol.161 (1). P. 69-78.
21. Honkanen A., Pitkänen K., Hall C.M. A Local Perspective on Cross-Border Tourism. Russian Second Home Ownership in Eastern Finland // International Journal of Tourism Research. 2015. Vol. 18 (2). Р. 149–158.
22. Hui E.C.M., Yu K.H. Second homes in the Chinese Mainland under “one country, two sys-tems”: A cross-border perspective // Habitat International. 2009. Vol. 33. P. 106–113.
23. Jaakson R. Second-home domestic tourism // Annals of Tourism Research. 1986. Vol. 13. P. 367–391.
24. Kaltenborn B. P. The alternate home – motives for recreation home use // Norsk Geografisk Tidsskrift – Norwegian Journal of Geography. 1998. Vol. P. 121–134.
25. Kauppila P. Resorts, second home owners and distance: A case study in northern Finland // Fennia. 2010. Vol. 188. P. 163–178.
26. Lampič B., Mrak I. Globalization and foreign amenity migrants: The case of foreign home owners in the Pomurska region of Slovenia // European Countryside. 2012. Vol. 4 (1). P. 45–56.
27. Lipkina O. Motives for Russian second home ownership in Finland // Scandinavian Journal of Hospitality and Tourism. 2013. Vol. 13 (4). P. 299–316.
28. Lipkina O., Hall M. C. Russian second home owners in Eastern Finland: involvement in the local community. In M. Janoschka and H. Haas (eds). Contested Spatialities, Lifestyle Migration and Residential Tourism. Oxon: Routledge. 2013. P. 158–173.
29. Müller D.K. German second home owners in the Swedish countryside: On the internationali-zation of the leisure Space. Umeå & Östersund: Umeå University. 1999. Аvailable at: https: //www.diva-portal.org/smash/get/diva2:688723/FULLTEXT01.pdf. (accessed 18.11.2019).
30. Müller D.K. Reinventing the countryside: German second-home owners in Southern Sweden // Current Issues in Tourism. 2002. Vol.5 (5). P. 426–446.
31. Müller D.K. German Second Homeowners in Sweden. Some remarks on the Tourism – Mi-gration – Nexus. // Revue européenne des migrations internationals. 2002. Vol.18 (1). P. 1–18.
32. Müller D. K. The attractiveness of second home areas in Sweden: A quantitative analysis // Current Issues in Tourism. 2006. Vol. 9. P. 335–350.
33. Müller, D.K. Second homes in rural areas: Reflections on a troubled history. // Norsk Geo-grafisk Tidsskrift – Norwegian Journal of Geography. 2011. Vol. 65 (3). P. 137–143.
34. Müller D.K. The internationalization of rural municipalities: Norwegian second home owners in Northern Bohuslän, Sweden // Tourism Planning & Development. 2011. Vol. 8 (4). P. 433–445.
35. Paris C. Affluence, Mobility and Second Home Ownership. Abingdon: Routledge. 2011. 208 pp.
36. Pitkänen K. Contested Cottage Landscapes: Host Perspective to the Increase of Foreign Sec-ond Home Ownership in Finland 1990–2008 // Fennia. 2011. Vol. 189. P. 43–59.
37. Priemus H. Importing and Exporting Spatial Needs: A Dutch Approach. // European Planning Studies. 2005. Vol. 13 (3). P. 371–386.
38. Timothy D.J. Recreational second homes in the United States: Development issues and con-tem¬porary patterns. In: C.M. Hall, D.K. Müller (eds). Tourism, Mobility and Second Homes. Be-tween Elite Landscape and Common Ground. Clevedon: Channel View Publications. 2004. P. 133–148.
39. Visit Finland visitor survey. 2017. Аvailable at: http://www.visitfinland.com (accessed 08.03.2018).
40. Volo S. Community of Conflict? A Qualitative Study on Host-Guest Relationship in Second Home Tourism // Tourism Analysis. 2011. Vol. 16. P. 443–460.